Вопрос, что делать с замороженными активами Центрального банка России, волнует финансовых лидеров Европы, пишет Politico. Некоторые из бюрократов склоняются к тому, что конфискация российских активов сопряжена с «высокими рисками для мировой финансовой системы», никто из них не хочет «объявлять войну» Москве.
Том Китинг (Tom Keatinge)
Кинга Редловска (Kinga Redlowska)
Реструктуризация собственности и повышение доходности — вот средство от проволочек ЕС.
В международном диалоге о российской спецоперации на Украине началась новая страница, и то же самое должно произойти и с нашими рассуждениями о том, как поддержать Украину в ее доблестной защите не только собственной территориальной целостности, но и всей Европы.
Здесь предстоит решить немало острых вопросов. Некоторые из них реальные, но другие мнимые и созданы искусственно — тут «постарался» ЕС и его бюрократы. И главный из них — что делать с замороженными активами Центрального банка России, львиная доля которых номинирована в евро и хранится в банках, зарегистрированных в ЕС.
На сегодняшний день политические и финансовые лидеры Европы находят себе бесконечные оправдания, чтобы тянуть резину вместо того, чтобы разрубить этот Гордиев узел. Но чем дальше продвигаются переговоры, тем большей катастрофой грозят нам колебание и промедление.
Подведем итог: вскоре после начала спецоперации Кремля на Украине «Семерка» приняла смелое решение и заморозила валютные резервы России — по оценкам, на сумму свыше 300 миллиардов евро. Эти средства оказались вне досягаемости России, поскольку любые действия с этими активами стали незаконными — как для банков, так и для других органов ЕС.
После долгих споров в 2024 году «Семерка» согласилась передать непредвиденную прибыль от этих активов (но не сами активы) Украине по программе экстренного кредитования ERA на общую сумму порядка 45 миллиардов евро.
Пока что никаких нареканий это не вызвало. Почему же эти активы нельзя просто конфисковать и передать Украине?
Во-первых, правовые аргументы: на активы любого центрального банка распространяется суверенный иммунитет. Выступая против полной конфискации, многие напирают именно на этот довод. Однако его решительно опровергли юристы, придя к консенсусу, что в этом случае может применяться такая концепция международного права как «контрмеры». В ответ на противоправные действия другого государства она допускает шаги, в иных обстоятельствах незаконные, — при условии, что они соразмерны и предпринимаются с тем, чтобы побудить нарушителя соблюдать международные обязательства.
В этом случае активы Центрального банка России могут быть использованы для нажима на Кремль, чтобы он свернул свои военные действия и начал чтить территориальную целостность Украины. Однако, что особенно важно, контрмеры должны быть обратимы — вот стержневой момент, который следует учитывать при любом решении.
Во-вторых, доводы рынка: по мнению президента Европейского центрального банка Кристины Лагард и других высокопоставленных финансистов еврозоны, конфискация активов России чревата «юридическими рисками» для инвестиций в евро. Корень этих страхов, вне всяких сомнений, следует искать в болезненных воспоминаниях о кризисе суверенного долга евро пятнадцатилетней давности. После него у целого поколения финансистов остался своего рода невроз, который лишь усугубился обещаниями стран вроде Саудовской Аравии продать государственный долг в евро, если конфискация все же состоится.
Однако учитывая безразличие, с которым рынки встретили изначальную заморозку активов (хотя именно она представляла, пожалуй, наивысшую опасность для евро), и ограниченное предложение высококачественных альтернатив, эти опасения неуместны. Более того, на самом деле даже обязательно конфисковывать эти активы навсегда, чтобы они послужили на благо Украины. Достаточно лишь следовать изложенной выше концепции контрмер.
В целом складывается ощущение, что убедительных аргументов, почему Европа не может использовать активы Центрального банка России на благо Украины более настойчивым и решительным образом, нет.
Прошлогоднее решение «Семерки» сработало бы в эпоху более стабильных трансатлантических отношений, но сейчас ситуация изменилась, и Европе следует это учесть. А риск, что Венгрия или Словакия наложат вето и не дадут продлить заморозку российских активов еще на полгода уже в июле, лишь добавляет срочности.
Но есть простое решение, которое устранит все эти проблемы.
В сложившейся ситуации Украина не сможет «поглотить» такую огромную сумму за один раз, но ей нужен надежный и стабильный доход. Это подразумевает, что критерий обратимости контрмер будет соблюден, поскольку потенциал для возврата прав собственности на активы Москве сохранится. И, кстати, если этот инструмент будет находиться в Брюсселе, бельгийские налоговые поступления также сохранятся.
На фоне долгожданных соглашений о прекращении огня и мире эти активы могли бы заложить основу для создания Банка реконструкции Украины — по образу и подобию немецкого банка KfW, созданного для восстановления страны после Второй мировой войны на средства Фонда Маршалла.
Из-за споров между Брюсселем и странами-членами, инертности и разобщенности блока он рискует потерпеть поражение в последний момент, хотя победа была так близка. Кроме того, есть риск, что в июле заморозка не будет продлена, и часики тикают. Однако на каждое мнимое оправдание находится четкое опровержение — чего действительно не хватает, так это политической воли к действию.
И это должно измениться, иначе нерешительность ЕС приведет к катастрофе.
