Как Америка втянула Советский Союз в Афганистан, что общего и какие отличия от сегодняшней ситуации на Украине, рассмотрим в данной статье.
В 1979 году ЦРУ организовало утечку в СССР очень важной информации, которая была частью большого плана по втягиванию Советского Союза в подготовленный Вашингтоном для Москвы южный капкан. В секретном донесении говорилось о намерении американцев ввести свои войска в Афганистан. Это была дезинформация, которая, возможно, сыграла решающую роль в дальнейшем развитии событий в этом регионе. Москва, по всей видимости, решила действовать на опережение.
В этом же году Бжезинский сделал всё, чтобы не «спугнуть» СССР от введения войск в Афганистан. Он, а затем и другие «ястребы» считали, что это один из действенных способов как погубить Советы, так и восстановить пошатнувшийся после исламской революции в Иране авторитет США. Бжезинский верил, что Афганистан навсегда отучит СССР от экспансий за рубежом – впредь за такие авантюры Москве придётся дорого платить.
В 1978 году в Афганистане произошла демократическая революция, власть в стране установила Социалистическая партия Афганистана под предводительством Нурмухамеда Тараки. Внутри этой партии были свои разные течения и противоречия. Приход к власти афганских коммунистов и социалистов вызвал вспышку гражданской войны в Афганистане. Далеко не все восприняли приход социалистов к власти положительно. Контрреволюционные силы разворачивают гражданскую войну в Афганистане.
Гражданский конфликт был в большей степени отягощен внутрипартийными разборками. Лидер одной из группировок внутри Компартии Афганистана, Хафизула Амин, устраивает переворот, в результате которого президент Афганистана Тараки был арестован и убит, захватывает власть и, понимая, что эти его действия не получат поддержку Советского Союза, начинает искать поддержку у Китая и Соединённых Штатов Америки. В результате, этот антисоветский переворот стал одной из причин, по которой Советский Союз ввёл войска в Афганистан.
Другой причиной стала угроза ввода войск Соединённых Штатов. Советские разведчики докладывали о том, что Амин активно осуществляет контакты с американскими спецслужбами в Афганистане и готовится принять американскую помощь, поскольку у американцев были реальные планы ввода войск в Афганистан. Однако, достоверно неизвестно о такого рода намерении со стороны США. Скорее всего, это была дезинформация, на которую Советское руководство купилось. Так или иначе, афганское руководство из числа противников Амина, который развернул массовые репрессии в стране, обратилось за помощью к СССР и советские руководители приняли решение о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан.
В результате, Амин был убит советскими спецназовцами из группы Альфа, которые захватили его дворец, нейтрализовали охрану и уничтожили самого Амина. К власти в Афганистане приходят сначала просоветски настроенный лидер Бабрак Кармаль, а затем, после его отставки, Мохаммад Наджибулла. Между тем, в стране продолжается гражданская война. Противники социализма в Афганистане опираются на помощь Соединённых Штатов Америки, Пакистана и Китая. В итоге, конфликт затягивается на десятилетие.
Карен Брутенц в 1998 году написал книгу «Тридцать лет на Старой площади», в которой автор – бывший первый заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС — рассказывает о том, чего добивалась политика СССР в развивающихся странах, о её месте в борьбе двух сверхдержав, её растущей неэффективности по мере дряхления режима и его руководства. В этой главе Брутенц пишет, как принималось решение о вводе советских войск в Афганистан, и как влиятельные силы в администрации США делали всё, чтобы «не спугнуть» это решение.
«На заседании американского Специального координационного комитета 17 декабря 1979 года (до ввода наших войск в Афганистан), на котором присутствовали вице-президент В. Мондейл, министр обороны Г. Браун, заместитель госсекретаря У. Кристофер, начальник Объединенного комитета начальников штабов генерал Д. Джонс, заместитель Бжезинского, глава службы Совета национальной безопасности (СНБ) по советским делам генерал Б. Одом и сам адмирал Тэрнер, было принято решение «вместе с пакистанцами и англичанами рассмотреть возможность улучшения финансирования, снабжения вооружением и средствами связи повстанцев, чтобы сделать возможно более дорогим продолжение Советами их действий».
Об этом напомнил в Осло Геир Люндесталд, генеральный секретарь Комитета по Нобелевским премиям, заметив, что и в мемуарах Бжезинского есть указание на «нечто», происходившее и до декабря.
Одом, человек с репутацией «ястреба», знал: «Вы указали на важные доказательства». Но Тэрнер продолжал маневрировать: «Пакистанцы, конечно, делали, тут нет вопросов, но мы в этом не участвовали». Впрочем, и эта далекая от откровенности фраза, подтвердив то, что раньше адмирал отрицал, дала мне основание заметить: «Я могу рассматривать это как подтверждение моего заявления о том, что вы не нуждались в вовлечении напрямую, потому что кто-то другой делал это для вас».
Бжезинский признаёт в мемуарах, что уже после ввода наших войск в Афганистан на заседании Совета национальной безопасности были сформулированы «планы дальнейшего сотрудничества с Саудовской Аравией и Египтом относительно Афганистана». Уже в самом начале афганской эпопеи стали вырисовываться контуры замысла определённых кругов США: поглубже затянуть СССР в афганское болото и до известной степени сковать его там, заставив заплатить максимальную цену — военную, экономическую, человеческую и морально-пропагандистскую.
В наиболее беззастенчивой манере это сформулировал конгрессмен Гарри Вильсон (лоббист программ финансирования тайных операций в Афганистане): «Во Вьетнаме было 58 тысяч мёртвых американцев, и мы должны вернуть это русским». У. Кристофер, тогда заместитель госсекретаря, ездил вместе с Бжезинским в Пакистан по «афганским делам». Как раз во время этой поездки, в феврале 1980 года, Бжезинский с китайским автоматом в руках позировал фотографам на афгано-пакистанской границе.
Именно в рамках этого замысла всячески стимулировалось повстанческое движение, наращивалась помощь моджахедам. Забегая вперёд, скажу: следуя этому же курсу, влиятельные американские круги, как ни неправдоподобно это выглядит на первый взгляд, были заинтересованы в акции Москвы и ждали ее не без нетерпения, стараясь «не спугнуть». «Уже в декабре 1979 года, говорил в Осло в сентябре 1995 года, ссылаясь на слова Б. Одома, бывший сотрудник госдепартамента Дж. Хершберг, — некоторые в администрации считали, что в американских интересах заставить Советы заплатить максимально возможную цену в Афганистане». Да и сам Одом в беседе со мной на следующий день прямо сказал, что «они» очень хотели, чтобы «советские вползли» в Афганистан, и старались ничего не делать, чтобы этому не помешать.
Одом подтвердил это на конференции, заявив: «Моей реакцией, как и других, было, что, если они заберутся туда, мы сумеем доставить им неприятности. И было бы очень хорошо, если бы это произошло».
Среди людей, занимавших подобную позицию в особенно напористой форме, мы, естественно, находим и 3.Бжезинского. Адмирал Тэрнер колебался, когда перед ним поставили вопрос о массовых поставках оружия моджахедам. Он считал, что это означало бы толкать их — перед лицом 75 тыс. советских солдат — на самоубийство ради американских интересов. Бжезинского же, судя по его заявлениям, эта проблема не волновала. А. Вестад, один из руководителей Нобелевского института мира, рассказал в Осло: «Доктор Бжезинский сказал мне, что не рассматривал афганскую интервенцию даже тогда как трагедию. Он видел также и другие её стороны».
Ещё откровеннее бывший помощник Картера был в разговоре с одной из научных сотрудниц Института Эмори (США). В мае 1994 года Бжезинский ей заявил, что предвидел ввод советских войск в Афганистан и был доволен этой акцией, ибо она была необходима, чтобы СССР развалился.
Какие же «другие стороны» афганской интервенции видели Бжезинский и его единомышленники в американском истеблишменте? Речь шла не только о том, чтобы заставить «кровоточить» Советский Союз, укрепить внешнеполитические позиции США, особенно, как заявил Г. Сик, бывший сотрудник СНБ, «среди исламских стран, где доверие к нам почти исчезло», восстановить «стратегическую позицию», разрушенную иранской революцией. Ставилась и более крупная задача: побудить Картера повернуть от разрядки вновь к сдерживанию, на чём уже долго, но безуспешно настаивали «ястребы» в американском политическом бомонде и в самой администрации, вывести из игры сторонников более конструктивной линии в отношении СССР, скажем, госсекретаря Вэнса.
Противоборство этих двух тенденций, этих двух фигур было характерной чертой всего президентства Картера. «Самый важный результат Афганистана, – говорил в Осло М. Шульман, – это укрепление позиции тех, кто рассматривал взаимоотношения с Советским Союзом как неизменно враждебные, конфликтные. Афганистан «подходил» одному из направлений мысли в американском правительстве».
Этой же темы коснулся ранее упомянутый Г. Сик: «Афганистан обозначил конец битвы между Вэнсом и госдепартаментом, с одной стороны, и Бжезинским и СНБ — с другой. Сайрус проиграл эту битву, и с этого момента Бжезинский стал доминирующей фигурой в том, что касалось отношений между США и СССР». Он же заявил, ставя точки над «i»: «Вы попросту не могли бы получить доктрину Картера до вторжения в Афганистан».
Афганистан дал Бжезинскому возможность материализовать политику, которую он активно пропагандировал уже год. С весны 1979 года, как он пишет в своих мемуарах, делал акцент на Афганистане и настраивал Картера в том духе, что Советский Союз, очевидно, стремится через Иран и Пакистан выйти к Индийскому океану. При этом упирал на извечные гегемонистские намерения Москвы. А 26 декабря 1979 года в меморандуме президенту написал:
«Как я упоминал вам неделю назад или около того, мы сталкиваемся теперь с региональным кризисом. Если Советы добьются успеха в Афганистане … вековая мечта Москвы о прямом выходе к Индийскому океану осуществится. Иранский кризис привел к крушению баланса сил в Юго-Западной Азии, и это может привести к советскому присутствию у самого края Аравийского и Оманского заливов».
Збигнев Бжезинский
К сожалению, утверждения Бжезинского произвели впечатление, и его фантастические конструкции были взяты Белым домом на вооружение. Я имею в виду концепцию «кризисной дуги» на Среднем Востоке и в Южной Азии, якобы возникшей в связи с «советским наступлением» в этом районе, нацеленном на реализацию «великого замысла» — захват Саудовской Аравии и других нефтедобывающих государств.
В протоколе заседания СНБ от 2 января 1980 года, где обсуждались меры против СССР в связи с вводом его войск в Афганистан, читаем: «Президент заявил, что он не уверен, что наши сегодняшние решения удержат русских от вторжения в Пакистан и Иран». Правда, Картер в своих суждениях, по крайней мере публичных, колебался. 8 января 1980 года в беседе с конгрессменами он говорил: «Нет сомнения, что, если вторжение Советов в Афганистан останется без отрицательных последствий для СССР, оно будет иметь следствием соблазн продвигаться вновь и вновь, пока они не достигнут тепловодных портов или не установят контроль над большей частью мировых нефтяных ресурсов». Но 10 января на встрече с членами общества издателей газет президент уже заявляет: «Мы не можем знать с уверенностью мотивы советского вторжения».
Решение о вводе советских войск в Афганистан фактически готовилось «тройкой» – Андропов (КГБ), Громыко (МИД), Устинов (Минобороны), тогда уже работавшей на принципах «взаимопонимания». Заручившись благословением Суслова, они сумели получить согласие Брежнева, к этому времени всё больше терявшего дееспособность.
Советские деятели спустя некоторое время обнаружили, к чему привела их афганская затея. Они искали встречи с американским президентом, чтобы объясниться и найти какой-то выход из сложившегося положения.
Многолетний посол СССР в США Добрынин рассказывал о таком эпизоде. Осенью 1984 года Громыко после долгого перерыва был приглашен к Рейгану на встречу наедине. Но они пробыли в Овальном кабинете так недолго, что обслуга забеспокоилась. Выяснилось, что Рейган повёл Громыко в свой туалет, а сам ушел обедать. Громыко же, выйдя от американского президента, в недоумении спросил Добрынина: «Зачем он меня приглашал?» Сотрудники президента потом объясняли Добрынину: «Президент просто забыл, что хотел сказать».
Таким унизительным образом американцы показали, что они не готовы идти ни на какой компромисс с СССР. В США были уверены, что теперь речь должна идти только о полном поражении Советов.
С тех пор и по сегодняшний день ничего не изменилось в отношении Америки к России, тогда СССР. Та же надменность, неуважение и желание как можно больше ущерба нанести нашей стране.
Тогда Америка втянула Советский Союз в Афганистан. Сегодня она тоже самое сделала с Россией на Украине. Однако, американские стратеги в этот раз не учли важный фактор: Россия не была втянута на Украину, а возвратилась на свои исторические земли, где проживает в большинстве своём родственное ей, русское население, а поэтому и результат будет совсем противоположным и совершенно неожиданным для США. Как показывают события 2022-го, шахматная партия Бжезинского для американцев завершается оглушительным поражением на всех фронтах.
Как и зачем Америка втянула Советский Союз в Афганистан нам раскрыли сами американцы и неспроста. Возможно, поэтому Россия так долго сосредотачивалась на решении украинского вопроса.
Перейти в раздел Геополитика США
Новости внешней политики на нашем информационном портале геополитика новости аналитика
Наши другие форматы: Яндекс Дзен,
Подпишитесь на наш Телеграмм канал
